Зазвонил телефон. Стручков поднял трубку и, не ответив, положил ее обратно на рычаг. Придает нашему разговору особенное значение.

Меня это заинтриговало.

- Итак, - продолжал Стручков, - в таких случаях мы опираемся только на факты. На факты мы вынуждены были опираться и в данном конкретном случае. Эти люди пригнали машины в ремонт. Я их отпустил на один день в город. Они не вернулись ни к нам, ни в свою часть, мы их не нашли и в городе.

Я начинал понимать, к какой мысли старается он меня подвести своими туманными рассуждениями.

- Правда, - продолжал Стручков, - тогда прорвались немцы. Мы снялись по тревоге и двинулись в направлении города Корюкова, то есть туда, куда они ушли. Но ни по дороге в Корюков, ни в самом Корюкове их не встретили: они исчезли. После передислокации на новое место нас запрашивал автобат о судьбе этих шоферов, мы запрашивали комендатуру, но никаких следов их не обнаружили. Они могли попасть в какие-то исключительные обстоятельства - война, прорыв немцев; обвинять их у меня нет оснований, хотя и защищать их тоже не могу. Дело это давнее, забытое, тебя оно никак не может касаться. А кто из них твой родственник?

- Никто. Тут нет моих родственников.

- Ты же сказал - родственник?!

- Вы меня не поняли. У меня в Корюкове родственники, дедушка у меня в Корюкове.

- А откуда у тебя фотография?

- Из школы. Знаете, школьники разыскивают. Следопыты. Штаб "Дорогой славы отцов".

Стручков облегченно вздохнул..

- А я понял так, что ты родственник одного из этих солдат… Тогда другое дело… Какая там "Дорога славы отцов"… Я помню этого старшину. Такой был щеголь в хромовых сапогах. От работы отлынивал, канючил, в город отпросился. Я отпустил на один день, а они не вернулись и до города даже не дошли. Устроился, наверно, у какой-нибудь молодки, а тут немцы…

- Вы не помните его фамилии? - спросил я.