- И, милый… Как теперь скажешь: высокий был или невысокий. Не стоял ведь, а лежал. Ночью дело было. Помнится мне, яму длинную копали. А может, показалось, что длинную, - я их никогда в жизни не копала, могилы эти. Может, и не такая уж она длинная была. Торопили нас немцы: давай, давай, шнель!..

- Хорошо, - сказал я, - допустим. Ну, а кисет - это точно его?

Она даже обиделась:

- Что же, я свой кисет подсунула? Я не курящая. В молодых годах выкуришь, бывало, в компании папироску, а чтобы махоркой вонять, кисет - да ты что, милый, в уме?

- Возможно, некоторые мои вопросы и выглядят нелепо, вы меня извините, - сказал я, - но очень запутанное дело, и хочется выяснить.

- Чего же тут запутанного? - удивилась она. - Убили солдата, похоронили, сберегли могилку. Теперь вот, говорят, памятник поставили. Хочу пойти посмотреть, да ноги не ходят. Может, кто на машине подвезет…

- И долго тут немцы были?

- С месяц, наверно, были, а то и два, недолго пановали.

Я вышел от Софьи Павловны и во дворе столкнулся с Наташей.

Я далек от мистики. Но если подсчитать шансы "за" и "против" того, что в те несколько минут, что буду пересекать двор, я встречу Наташу, то они будут выглядеть, как единица к ста. И вот, представьте, я с ней столкнулся во дворе.

Но главная мистика заключалась в том, что, идя сюда, я знал, что встречу ее. Хотите верьте, хотите нет, но был уверен, что встречу. И встретил..

- А, Наташа, приветик!

- Здравствуй!

- Как жизнь?

- Спасибо, - ответила она.

- Школьнички уселись за парты?.. Куют процент успеваемости?

Она не ответила.

- В сущности, - сказал я проникновенно, - это лучшее время нашей жизни.