- Ей семьдесят лет, - ответил я.

- А… - протянул сосед. - Знаю, о ком идет речь, догадываюсь. Только вряд ли вы ее застанете. Собиралась уехать из Бокарей. Сын ее нашелся.

- Нашелся?!

Если он нашелся, то мне и ехать нечего. Впрочем…

- А какой сын нашелся? - спросил я.

- Пропал в войну без вести и вот через двадцать семь лет нашелся. Она и уезжает к нему. А может быть, уже и уехала.

- А… - протянул я и отвернулся к окну.

Конечно, у нее могли быть и другие сыновья, пропавшие без вести. И все же предчувствие чего-то тревожного овладело мной..

32

В доме Бокаревой были открыты сундуки, оголены стены. Антонина Васильевна укладывала вещи.

Она плохо слышала. Когда я спросил ее, она ли Бокарева, - она показала на ухо, и, хотя я громко повторил свой вопрос, она меня опять не расслышала или услышала что-то другое. И не знаю, за кого она меня приняла. Вероятно, за одного из этих парней-изыскателей. Они, по-видимому, часто заходят к местным жителям, живут у них, останавливаются на ночлег. Во всяком случае, она не спросила меня, кто я такой, откуда. Показала на вещи и сказала:

- Вот дом продала. На новом месте без денег дома не купишь. Хоть самого плохенького, а не купишь.

- Куда же вы едете? - спросил я, проникаясь все большей тревогой.

- Далеко, милый, в самую Россию. Город Корюков, не слыхали?

Я ошеломленно смотрел на нее.