Фаина убирала со стола. Сколько бы ни выпила, никогда не оставляла стол неубранным.

Лиля сидела, подперев щеки кулаками. Она отчетливо помнила: Колчин приходил к ним в барак, смотрел на нее, на маленькую. В войну приносил продукты. После войны пытался устроить ее на завод. И все же всегда он был непонятен ей и неудобен. И говорить о нем не хотелось. И Фаина о нем не говорила. А если и говорила, то нехотя - не говорила, отговаривалась: мало ли людей помирают, все помирают, царствие им небесное, на всех ни слез, ни горя не хватит.

Но Лиля видела: что-то сильно задело Фаину в этой смерти, и раз уж зашла об этом речь, Лиля не даст ей отговориться.

- Почему Колчин отравился?

Фаина разбирала постель. Лиля видела ее толстую, широкую, непробиваемую спину.

- А кто его знает, всегда был чокнутый.

- Почему он у меня взял пробирку, потом в больницу вызывал?

- Мог и у другого взять, мог и другого вызвать.

- Ведь он бывал у нас.

- Когда это?

- Когда в бараке жили.

- В ба-ра-ке. Бывал. Мало кто бывал. Все старые работники бывали. Сколько нас осталось, старых работников?

- Ведь это серьезно. Разве ты не понимаешь?

- Все понимаю, - насмешливо протянула Фаина, - только о чем говорить? Помер - о чем говорить-то? Как дознаешься? Человек родится - кричит, помирает - молчит. Отчего да почему. Взял да и номер. Лег, вздохнул, да и ножки протянул.

- А зачем меня к нему посылала на завод устраиваться?

Толстое лицо Фаины изобразило искреннее удивление.

- Забыла, в какое время жили? Тут к кому хочешь пошлешь. Я тебя и так и этак. Спасибо, Миронов Володя помог.

- Думаешь, я ничего не помню? Все помню. И как приходил, и как талоны тебе давал. Что за этим есть? Знаешь, только говорить не хочешь.