- Слушай, Матвей Кузьмич, что за заваруха с Колчиным? Будь друг, расскажи, пожалуйста.

- Тебе какая забота? - ответил Ангелюк, стараясь говорить дружелюбно. Понимал, кто перед ним сидит.

- Так ведь Лильку мою вызывал.

- Не знаю, зачем вызывал. У покойника надо спросить, зачем вызывал.

- Теперь Миронова тянут.

- «Миронова тянут»… Кто тебе сказал?

- Сказали люди,

- Люди ей сказали! Баба тебе на базаре сказала. Мало чего люди говорят! Говорят, будто твоя Лилька чересчур часто в гостиницу ходит.

Проницательный взгляд Фаины показал, что она оценила значение этой осведомленности. Пытаясь исправить свой промах, Ангелюк ворчливо, но примирительно добавил:

- Мне все равно, куда она ходит. Привожу как пример.

Фаина не спускала с него проницательного взгляда.

- Чего хотят от Миронова?

- А я при чем? - возразил Ангелюк. - Не я это дело разбираю.

- Знала я Колчина, - вздохнула Фаина, - да и ты его знал. Сколько нас осталось - старых работников? Мы с тобой да еще несколько человек. Колчин тоже с первых лет. И вот смотри - руки на себя наложил. Суждена, видно, ему такая смерть. Кому сгореть, тот не утонет… Значит, жизнь не мила, значит, жизнь надоела,

- Товарищ Абросимова, какие у вас ко мне вопросы?

Фаина повернулась в широком, низком и неудобном Для нее кресле, развернула пакет. В нем оказалась старая групповая фотография, наклеенная на толстый картон, обтрепанный по краям. Большая группа людей была сфотографирована перед бараком заводоуправления. Первый ряд на земле, второй - на стульях, за ними возвышались еще несколько рядов. В центре сидел начальник строительства Кузнецов. И Фаина стоит сбоку. Вот она стоит, молодая, в косынке, надвинутой до самых бровей.

- Такая находка неожиданная. Припрятала я ее тогда. А тут сундук разбирала - лежит на самом дне.