Девочка неохотно и не сразу встала со скамейки, где сидела с подругами, и подошла к окну.

- Чего?

- Смотри, какая барышня, в шестой класс перешла, отличница, ну-ка принеси табель.

- Ладно тебе, - ответила Лиля и вернулась на скамейку.

- Какая! - с гордостью проговорила Фаина.

- Узбечки в тринадцать выходят, - сказал кто-то за столом, - выходят - и ничего.

- Или уж избаловался? - продолжала допрашивать Фаина. - Фронтовые подруги были?

- Все было, - отмахнулся Миронов.

Рыже-зелено-желтые дымы плыли в воздухе, донося с детства знакомые запахи завода. Аккордеон не умолкал, уже заспорили о чем-то соседки, завели производственный разговор старики, парни пытались затянуть песню, и детишки шумели и бегали под окном. Миронов с радостью и грустью смотрел на знакомые лица. Ему так хотелось доставить им хоть какую-нибудь, пусть самую малую, радость. Он раскрыл чемодан и роздал подарки - бесхитростные свои солдатские трофеи, купленные на оккупационные боны, которых сначала было много, тратил их направо и налево, а потом, когда мало осталось, вдруг понадобились.

Глаза женщин восхищенно блестели, детишки сгрудились у окна: все это чужое и яркое было им в диковинку.

- Не расходись, - говорила Фаина, любуясь подаренным ей платком, - в нашем колхозе на всех не на пасешься, оставь, подаришь своей девушке, - и не без сожаления протянула ему платок.

Смеясь, он с силой затянул платок на ее шее.

- Пусти, черт здоровый!

Она оттолкнула его, и Миронов, уже не слишком твердо стоявший на ногах, ухватился за стол.

- А ну, кто кого поборет? - поддразнила их Верка Панюшкина.

В эту минуту Миронов посмотрел в окно, увидел ребятишек и среди них Лилю, она внимательно и напряженно смотрела на него, худенькая, строгая, беленькая девочка.

- А, Лиля! - сказал Миронов, будто только сейчас ее увидя.