Уже у дверей барака он спросил:

- Натанцевалась сегодня?

- Да, - прошептала Лиля, подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Ему хотелось покурить перед сном, но он не мог. стоять здесь ночью с этой девочкой. - Ну, давай руку! Она посмотрела на него с грустью.

- Ну, ну, - сказал Миронов, - тебе уже давно пора спать.

Дома он снял пиджак, развязал галстук. Ему послышался шорох в узком барачном коридоре, сердце его забилось. Он прислушался. Все было тихо. Он открыл окно, закурил. Одинокие фонари тускло освещали бараки - прижатые к земле длинные темные коробки, набитые спящими людьми.

Имеет ли он право на любовь этой девочки? Ей семнадцать лет. Когда он вернулся из армии, он поразил ее детское воображение. «Военная форма вам больше идет…» Теперь, воспитанная Фаиной, выросшая в бараке с его откровенными нравами, избалованная мужским вниманием, она ищет любви - ничего другого не было перед ее глазами. Нет, пусть поживет, поборется, обретет другую цель.

Он вспомнил Ларису. Это был совсем неплохой год, год, что он провел с Ларисой. И все же он оставил ее… Она сказала ему:

- Ты должен думать о себе. В конце концов ты Должен подумать обо мне.

- А о нем? - спросил Миронов, они говорили о профессоре Павлове.

- Чем ты можешь ему помочь? Благородный жест? Ты представляешь, во что он тебе обойдется?

- Ты веришь во все это? - спросил он ее.

- Верю или не верю - это не имеет ровно никакого значения.

- Это имеет значение для меня.

- Ах, для тебя. Ну что ж, предпочитаю верить.

- А если это коснется твоего отца?

- Тогда к нам никто не придет, - убежденно сказала Ларису

- Мне очень жаль тебя, - сказал Миронов, - к тебе действительно никто не придет, даже я.

- Как мне следует это понимать?