- Вот как у тебя получилось… - Ирина покачала головой, - такая красотка… Как ты в Москву уехала, ну, думаю, не вернется наша Лилька, устроит свою жизнь.

- Люди везде одинаковые, - пожала плечами Лиля. - А мне серьезные никогда не попадались. Всё такие, знаешь, для компании. Пока я была рядом - были хороши со мной, а когда рядом не было - забывали. Я перекидывала сумочку через плечо, - Лиля взмахнула рукой, показывая, как она перекидывала сумочку через плечо, - и никто не спрашивал, куда я пойду, - есть ли мне куда идти. Знали, что мне некуда идти, и потому не спрашивали. А что они могли для меня сделать? Ничего!

- Да уж, - сочувственно проговорила Ирина, - пришлось тебе хлебнуть.

- И знаешь, - грустно улыбаясь, продолжала Лиля, - только таким мальчишкам я и нравилась. И откровенно сказать: и они мне тогда нравились, просто так нравились, по-человечески. Веселые, беззаботные, живут, как птицы, и чего их шпыняют! И как они говорили, мне нравилось: «кир», еще как-то, я уже не помню.

Лиля улыбнулась своим воспоминаниям, потом тряхнула головой:

- Вот так… Я и решила после Москвы - все! Надо прибиваться к берегу. Заведу семью, выпишу мать, хватит! Вот и выскочила. Выскочила и обожглась.

- Помогает он тебе? - спросила Ирина.

- Ты что! - ответила Лиля. - Не могу я собственного ребенка прокормить? Нужны мне его деньги!

Ирина вздохнула:

- Тебе хорошо ты красивая, ты свое возьмешь.

Жалуясь на судьбу, Ирина рассказала печальную историю своих неудач. Отец был причиной ее невзгод и несчастий.

- Ни один человек ко мне не заходил. «Не желаю я чужого человека в доме, не пропишу, на порог не пущу» - вот как он поставил вопрос. Могла я удержать кого?

- Что ж ты, маленькая была? Совершеннолетняя. Имела право привести кого хочешь. Тем более мужа.

- Боялась я его, немела, честное слово! Взгляд как у Николая Первого, я в кино видела, такой оловянный взгляд. Он меня ненавидел, и мать ненавидел, весь дом, всю семью.