- За что так?

- Спроси его! А ведь, когда я была маленькая, любил меня. Мать рассказывала, и я сама помню, смутно, конечно. А потом изменился. Жизнь тяжелая, отца расстреляли.

- Кого расстреляли?

- Его отца. Дедушку моего.

- Когда?

- А когда и других.

Лиля ошеломленно смотрела на нее.

- Мы и бумажку получили, его реабилитировали.

Из альбома, где лежали фотографии, Ирина достала конверт, протянула Лиле сложенную вчетверо бумажку. Такое же извещение, какое получила Лиля об отце: «За отсутствием состава преступления дело прекратить…»

- Ему было плохо. А мы при чем? - продолжала Ирина. - Мы чем виноваты? Нас за что ел? Грешно про покойника плохое говорить, но, знаешь, характер был такой, трудно передать. Что я от него вытерпела, боже мой, жизни не было, даже сейчас бьет по нервам. Поверишь - как вечер, так двери на запоры, сидим, как в домзаке, ни войти, ни выйти. Станет за занавеской и на улицу смотрит. На чердаке себе ну прямо сторожевую вышку устроил, из окошка всю улицу видно, все подходы. И никого я не могла к себе привести. Не то что мужчину - подруги и то не допускал. Ведь, кроме тебя, никто не ходил к нам. А как ты в Москву уехала, так все, никого не пускал.

- Чего же он боялся, может, деньги копил?

Ирина скосила глаза:

- Откуда им быть, деньгам? Как там ни говори, семья, дом - пай выплатили. Не в деньгах дело. Не мог страх перебороть. Как дедушку расстреляли, так он уже больше не мог страх перебороть.

- У меня тоже отца расстреляли.

- Ты молодая была, что ты понимала?

- Думаешь, мне от этого было легче?

- У тебя один характер, у него другой, - не стала спорить Ирина.