Он подошел к Лиле в цехе. Она сидела перед аппаратом, облокотившись о лабораторный столик, - поза, присущая аппаратчику, когда процесс в колоннах идет нормально. Она обернулась, увидела Миронова, улыбнулась ему. Лицо ее было спокойно, доброжелательно, безмятежно. Видимо, ничто не беспокоило ее, не волновало. Миронов был рад этому. И все же в эту минуту он искал на ее лице что-то другое. Он перелистал журнал,

- Как у тебя?

- В порядке. Что так поздно?

- На сактаме был.

- Ну как?

- Дает продукт.

- Ехал бы ты в Москву, Володя. Человеком бы стал. А мы бы отсюда тобой любовались.

- А здесь я кто?

- Что здесь? Ведь ты светило… Только и слышишь: Миронов, Миронов. В Москве получишь лабораторию, институт, будешь номер один.

- Неплохое предложение.

Миронов вынул из кармашка пиджака очки, поднял к глазам, бросил привычный взгляд на приборы. Потом кивнул Лиле - перо на диаграмме поползло вверх.

Она отошла к щиту, тронула ручку регулятора, вернулась. Миронов опустил очки в кармашек.

- Слушай, - сказала Лиля, улыбаясь, - а почему ты очки не носишь, ведь ты близорукий.

- Привык.

- Знаешь, что у тебя глаза красивые, хочешь нравиться женщинам?

- Возможно.

- А однажды я тебя видела в очках.

- Иногда я их надеваю, в машине, например.

- Тогда я тебя увидела в очках впервые, - продолжала Лиля, - приехала кинопередвижка, показывали картину на баскетбольном поле, я забыла, какую картину, но неважно. Ты немного опоздал и стал как раз передо мной. Мне было приятно видеть тебя в очках, какой-то ты стал совсем другой. Народу на площадке было много, стояли тесно, меня прижали к тебе, но ты этого не замечал, Я тихонько вывела пальцем на твоей шинели «Лиля». Я не хотела сильно нажимать, боялась, что ты оглянешься. Ты смотрел на экран и ничего не чувствовал. Не чувствовал ведь?