- Нет.

- А я все помню. Как ты стоял, и очки, и шинель твою, на плечах дырочки для погон, ты в ней вернулся из армии. А потом ты стал носить штатский костюм без галстука. В галстуке я тебя увидела позже, широкий галстук с широким узлом, как тогда носили. Это сейчас ты носишь узкий галстук. Ты следишь за модой, интересно, для кого?

- Зачем следят за модой? - засмеялся Миронов. - Все одеваются по моде, кому хочется выглядеть старомодным?

- Женился бы ты, Володя, - сказала Лиля, - смотри, сколько девочек на заводе, одна в одну. Чудные девчонки, хочешь - сосватаю.

- Тоже неплохое предложение.

Так они стояли и разговаривали, и никто в цехе не находил в этом ничего удивительного. Миронов мог подойти к любому аппарату, простоять час или два, наблюдая за процессом. Иногда Лиля отходила к щиту, трогала ручки регуляторов, снова возвращалась.

- Я рада, что все выяснилось, - сказала Лиля, - по правде говоря, я беспокоилась за тебя.

- И напрасно.

Она задумчиво проговорила:

- Ты никогда ничего не боялся, я всегда завидовала тебе. Наверное, смелым надо родиться.

- Для этого надо только верить.

- Да, конечно, - тихо проговорила она.

- Люди ошибаются, как люди, - сказал Миронов, - но мудрость не в том, чтобы не совершать ошибок, а в том, чтобы их не повторять.

Она встревоженно посмотрела на него:

- Что ты имеешь в виду?

- Все то, что было, и то, что мы сейчас переживаем.

- Да, ты прав, и я рада за тебя.

- За меня?

- Я, наверно, не смогу тебе объяснить. Но когда я читала это, я думала о тебе. Ведь это не для Коршунова и не для Ангелюка. Это для тебя.