- Сейчас из школы придет Владлен. Я хочу тебя предупредить. Ему тринадцать лет, он целиком под влиянием пропаганды, прочитал в газетах все отчеты о процессе Бухарина - Рыкова, верит каждому слову, проклинает подсудимых, говорит, что их надо посадить в клетки, держать там, как зверей, и пусть люди плюют в них. Папу и маму тоже проклинает, говорит; «Они такие же, как Бухарин и Рыков». Мечтал стать летчиком, понимает, что летчиком ему теперь не быть, хотя он и авиамоделист, способный в этой области мальчик, но его уже не послали на соревнования авиамоделистов, он чувствует себя изгоем и во всем винит отца и мать. Он даже в школе выступил с осуждением своих родителей.

- Не он первый.

- Да, но я знаю других детей. Наши родители боролись за свои идеи. Кто знал, что потом все захлебнется в крови… Но втолковать это Владлену в голову я не могу. Ни капли жалости ни к отцу, ни к матери. Впрочем, и родители были далеки от нас, детей, не хватало на нас времени, занимались своими партийными, государственными делами. - Она показала на игравшего в кубики Ваню. - Ты догадываешься, чей это сын?

- Юры Шарока.

- Ужасная, недостойная связь, моя тяжелая ошибка, - спокойно проговорила Лена, глядя Варе в глаза, - однако знаешь, чем он меня привлек, помимо всего прочего? Как это ни странно, своей семьей.

- Да? - пожала плечами Варя. - Гаже людей я не видела…

- Теперь и я понимаю. Но тогда по контрасту с моим домом мне показалось

- вот настоящая семья, дружная, спаянная. А у нас… Я не помню случая, чтобы мы вчетвером сидели за столом, все ели в разное время. Так мы росли… Не спрашивай у Владлена про отца и мать, не говори с ним о политике, как всякий подросток, он жесток в своих убеждениях.

Варя кивнула головой.

- Ладно, учту.

Со двора донесся шум. Лена подошла к окну, поманила пальцем Варю.

- Такое в этом доме происходит каждый день.

Возле их подъезда разгружались четыре грузовика - въезжала новая семья: толстый энкаведешник в форме, с пистолетом на боку, шумная, крикливая жена, две белобрысые девочки лет семи-восьми. Энкаведешник грубо командовал грузчиками, их было девять или десять человек, распаковывали вещи.

- У нас шкафы, столы, диваны, - сказала Лена, - все было казенное, на всем висели бирки. Люди были равнодушны к барахлу. А у этих старинная павловская мебель, зеркала, столы, буфеты, кресла, рояль!

- Все наворовано, награблено, - проговорила Варя. - Будь у меня сейчас пулемет, всех бы до одного перестреляла к чертовой матери!

- Варя, никогда не говори таких вещей, никогда и никому, даже самому близкому человеку.

- А что такого? - усмехнулась Варя. - Я это про грузчиков сказала. Двигаются, как мухи! Не могут обслужить работника наших доблестных органов?!

- Даже насчет грузчиков так не говори.