Она снова поцеловала сына в макушку, исподлобья взглянула на Варю.

- С работы выгнали сразу, как арестовали папу, сократили мою должность, через неделю должность восстановили, взяли другого человека.

- А кем ты работала? - Варя тоже решила говорить ей «ты».

- Переводчик с английского. И французский знаю. А вот не берут. Позвоните через неделю, потом еще через неделю, а один тип сказал: «Смените фамилию». Представляешь, это когда я хотела устроиться ночной уборщицей, мыть полы и туалеты. Увидела объявление: нужны почтальоны. Меня устраивает, письма и газеты можно разнести, пока Владлен не ушел в школу, все же Ванечка под присмотром. Зашла. Говорят: «Пишите заявление и завтра приходите к шести утра». Прихожу назавтра, они опускают глаза. «Извините, место занято». Через несколько дней смотрю - объявление по-прежнему висит. И все равно хожу, хожу… И в НКВД и на Кузнецкий, 24, и в прокуратуру, и в военную прокуратуру, папу искала по тюрьмам, маму… Никого не нашла, осудили «без права переписки», значит, нет их уже… Так бы и сказали, нет, надо гонять из тюрьмы в тюрьму, от окна к окну, мучают людей!

- Мне это знакомо.

- Да? У тебя кто-нибудь арестован?

- Я носила передачи Саше Панкратову.

Лена потемнела лицом.

- Мы все виноваты перед Сашей, не помогли ему тогда…

- А что вы могли сделать?

- Не знаю, что именно, но должны были делать. Писать письма, заявления, ходить в НКВД, к прокурорам, отстаивать своего товарища. Тогда только начиналось. А мы молчали. Теперь расплачиваемся за это. И я, и мой отец, и Сашин дядя, тысячи, миллионы людей расплачиваются.

- Началось раньше: с коллективизации и раскулачивания.

- Да, конечно. - Лена спустила мальчика с рук, он пошел к своим кубикам, уселся возле них на полу. - Но я тогда жила за границей, ничего этого не видела. А Саша - это на моих глазах. Не знали мы, что это нас коснется. И сейчас, когда я вижу людей, которые отворачиваются от меня, я думаю: и к вам это придет, и тогда вы вспомните про тех, кого избегали. Ведь за эти три, вернее, четыре года я ни разу не была у Сашиной матери. Не хотела прикасаться к чужому страданию, берегла собственное спокойствие и наказана за это. Такие мысли приходят, Варенька, в голову. Стыдно, стыдно.

- У каждого человека есть такое, о чем стыдно вспоминать, - сказала Варя.

Лена вздохнула, посмотрела на часы, потом на Варю.