- Давайте директиву.

Военные вышли.

- О войне надо сообщить народу, - сказал Сталин и поглядел на Молотова,

- готовь выступление!

Наступило тягостное молчание. Все были убеждены, что Сталин сам выступит.

- Товарищ Сталин, - отважился Вознесенский, - в такой ответственный исторический момент народ должен прежде всего услышать вас.

- Какая разница, от кого услышит?! От Председателя Совнаркома или от его заместителя? Народ знает Молотова.

- Поднять народ на оборону страны может только товарищ Сталин, - сказал Каганович.

- Народ не поймет, почему не выступает сам Сталин, - добавил Микоян.

- Народ поймет, что началась война, а это главное, - ответил Сталин.

- Все же лучше бы выступить товарищу Сталину. - И Калинин туда же, затряс бороденкой. - Конечно, товарища Молотова знают, но народ должен услышать голос своего вождя, вождя партии и государства.

Хотят вытолкнуть его вперед, а сами будут стоять за его спиной. Не могут сообразить, что сейчас ему нечего сказать, он должен не сообщить, а объяснить, почему после заверений, что войны не будет, она все же началась, это объяснение надо продумать. Через несколько дней, когда враг будет отброшен, когда Красная Армия нанесет ему мощные удары и погонит его назад, тогда ОН выступит.

Сталин нахмурился:

- Товарищ Молотов много раз выступал перед народом, много говорил о германских делах. Его выступление будет логичным и понятным для народа. Пиши свое выступление, Вячеслав!

Наконец Молотов зачитал текст выступления. Сталин внимательно слушал. Выступление Молотова будет ЕГО обращением к человечеству и к истории: пусть знают, как честно вел себя ОН и как вероломно поступил Гитлер.

И потому в разных местах обращения он велел добавить такие фразы:

«Без предъявления каких-либо претензий германские войска напали на нашу страну».

«Несмотря на то, что советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия договора».

«Германское правительство не могло предъявить ни одной претензии к СССР».

«Ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границ».

И хотя обращение кончалось призывом: «Еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашего великого вождя товарища Сталина», - и словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами», - оно звучало, как и хотел Сталин, обвинением Гитлера в коварстве и вероломстве.

Никто из членов Политбюро не посмел возразить против сталинских поправок.