- В нашей?

- Нет, в другом районе. - Она посмотрела на него. - Выбьют наше поколение, а, Саша?

- Кто-нибудь останется, выживет.

- Боюсь, один Шарок останется, - печально проговорила Нина. - Шарок воевать не будет. И Вадим Марасевич не будет. Кстати, я недавно его встретила, состоит при каком-то военном журнале, «Пограничник», кажется, значит, вроде бы в армии, а воевать не надо. И уже капитан. Вот Шарок с Марасевичем и останутся.

- Ничего, мы с тобой тоже поживем.

- Пиши мне Саша, - сказала Нина.

- Обязательно.

Наконец они с матерью остались одни. Мама постелила ему на диване, но они еще долго сидели, разговаривали.

- Я тебя прошу, Сашенька, я знаю, ты не трус, но ты самолюбив и потому бываешь неосторожен. Тебе тридцать лет, но ты, по существу, не жил, а страдал. Надо сохранить себя, после войны все изменится.

- Ты так думаешь?

- Я в этом уверена. - Она оглянулась на дверь, понизила голос. - «За родину», «за Сталина» - это ведь заклинания, ритуал. В прошлую войну тоже так было: «За матушку Россию», «за батюшку царя». А что с царем сделали? В России после всех войн что-то менялось. После Севастополя - крестьянская реформа, после русско-японской войны - революция 1905 года, после мировой войны - Февральская революция.

- Каких же перемен ты ждешь?

- Не знаю. Знаю одно: хватит мучить народ! Россия должна стать нормальным государством.

- По западному образцу?

- Да, если хочешь.

- Боюсь, твои надежды не сбудутся. В сознании народа глубоко укоренились идеи социальной справедливости, провозглашенные Революцией. Если победим, народ будет искать выход в тех, ленинских временах.

- Сашенька, прости меня, не обижайся, я знаю твое отношение к Ленину, но не надо его идеализировать. Ты тогда был маленький, а я при нем жила, тоже хватало крови, расстрелов, подвалов.

Саша засмеялся.

- Вот уж не думал, что после семи лет разлуки мы с тобой заговорим о политике.

- Нет, Сашенька, для меня это не политика, для меня это твоя судьба. Я молю Бога, чтобы он сохранил тебя. И потому я думаю о том, что будет после войны.

- Ладно, - сказал Саша, - давай сначала прогоним Гитлера, а потом решим, что делать. А сейчас, мамочка, лягу спать, устал как черт.

Он разделся, лег, мать укрыла его простыней и поцеловала уснувшего.