«Счастлива ты, Таня!»

Шел уже 48-й год. Год разгрома «безродных космополитов», я была на том зловещем собрании, как и была на собрании в 1957 году, когда громили Дудинцева за «Не хлебом единым» и в его защиту выступал Паустовский. То ли это была ранняя весна, то ли осень. Окна в Большом зале Дома литераторов были открыты, и на деревьях висела молодежь - книга Дудинцева пронзила тогда общество. Зал был переполнен и в том, и в другом случае.

Я не помню - было ли это до собрания с разгромом «безродных космополитов» или чуть позже, когда появился в Доме литераторов новый человек - некто Рыбаков.

Стол, за которым я сидела в том особняке, был недалеко от парадной широкой лестницы, и уже на пятой ступеньке мне был виден в полный рост поднимающийся по ней человек. Вижу - новая фигура. Поднялся, представился: «Рыбаков, автор «Кортика». «Кортик» пользовался тогда и пользуется до сих пор большим успехом. Но к тому времени я вышла из возраста, когда читают книги для детей, я читала Марселя Пруста, к примеру. Однако подаренный «Кортик» с какой-то остроумной надписью прочитала. И подумала: «Талантливая книга».

И автор располагал к себе: хорошие манеры, уверенный голос, броская внешность. По-настоящему красивым, как мне кажется, стал он позже, лет с шестидесяти, когда резче прорезались продольные морщины на щеках и лицо стало более мудрым и волевым. Сравните Жана Габена молодым и старым. Старый побеждал. Бывают такие парадоксы. Тем более в молодые годы Рыбакова любили фотографировать за пишущей машинкой: «Писатель за работой». Этакая сладость текла с газетных полос.

Рыбаков часто появлялся в Доме литераторов - после всех мытарств, войны, добровольного заточения в Кузьминках, когда писался «Кортик», эта новая жизнь захватила его полностью. Обедал в ресторане, сидел в компаниях, участвовал в дискуссиях, заходил на собрания. Но каждый раз на пятой ступеньке он с улыбкой специально замедлял шаг, чтобы я его заметила. Начиналась игра. Говоря современным языком, я видела: «Он положил на меня глаз».

И в какой-то момент этот замедляющийся на пятой ступеньке шаг вдруг показался мне интересным, я даже одобрительно улыбнулась. В общем, начался роман. Как вяло текущая болезнь. Иногда мы подолгу не виделись, мне это не приносило огорчения, я знала: он развелся или разводится с женой и его окружают много молодых, опытных, умелых женщин - не мне чета. У меня не было к ним ревности. Я не считала их соперницами - наши отношения, скорее, напоминали дружбу. А потом неожиданно он появлялся, мы срывались с ним в ресторан и какое-то время виделись почти ежедневно.

«Счастлива ты, Таня!»