- Сумасшедший, - говорю Люсе.

- И мой сумасшедший, - говорит Люся, - так кричал, что я ни одного слова не разобрала.

И вдруг мы начинаем хохотать. Как хорошо, что мы побывали в Хабаровске! Просто замечательно! Смеемся, не можем остановиться!

- Ладно, Люсечка, едем домой отсыпаться.

На следующий день после работы заезжаю к Мирель. Вдруг звонок. Звонит Женя. Подхожу к телефону. Мирель стоит рядом, волнуется. За то время, что мы с Люсей были во Владивостоке, о Толином разводе говорят все вокруг.

Женин голос срывается:

- Таня, мне сегодня пять человек сказали, что ты от меня уходишь к Рыбакову. Это правда?

- Правда.

- Таня, я тебя очень прошу, приезжай домой.

- Хорошо.

Говорю Мирель: «Звони Рыбакову, передай наш разговор с Женей, скажи, что я еду неизвестно на что…»

Приезжаю домой. Женя кроток. Никакого скандала, никаких выяснений отношений. Видимо, боялся, что я вообще не приеду. Я же про себя понимаю, что это судьба своей могучей рукой толкает меня в спину: «Уходи отсюда, тебе уже здесь больше жить нельзя! Сегодня он кроток, а завтра разбушуется!» Но как трудно уйти от человека, с которым прожито двадцать шесть лет…

Говорю Рыбакову: «Заберешь меня отсюда в четверг в пять часов. Женя будет занят в Литинституте».

За это время надо успеть быстро сделать все дела: сдать все Женины пальто и костюмы в чистку, чтобы выглядел аккуратно. Купить ему еще пару новых летних рубашек. Уговорить Анюту, чтобы не бросала Женю. Она одна знает, что ему надо готовить! Это вдолбить ей в голову. Будет плакать. Обниму ее, поцелую: «Разве я тебе не родной человек? Выручай, раз у меня такая ситуация».

Двадцать четвертого звонят Абашидзе - Григол и Ламара. Мы связаны друг с другом с молодости, с тех пор как Женя начал переводить Григола с грузинского. Они всего на два дня в Москве, можно ли забежать к нам ненадолго? «Ну, конечно, о чем речь!» - говорю бодрым голосом, хотя этот вечер окутан для меня глубокой печалью.