Толя нас встречает очень сердечно. Держится с Анютой предупредительно:

- Анна Егоровна, вам вина или водки? И Анюта - само достоинство:

- Спасибо, можно немного водки. Хвалит дачу, красиво, лес кругом…

- Вы не беспокойтесь, - говорит Толя, - Коля вас отвезет домой на машине.

Колю тоже зовем обедать. Анюта садится рядом со мной, отвечает улыбкой на Толины шутки, но в глазах безразличие. Нет меня и Ирочки рядом - это уже не жизнь. Жизнь, можно сказать, кончилась.

Я успела устроить ее в хорошую глазную больницу, ей сняли катаракту, она немножко оправилась после операции, но вскоре умерла. Внезапно. Видимо, жизнь ее больше не удерживала. Перед самым путчем, в 1991 году, когда Ира с мальчиками собиралась к мужу в Америку, мы поехали на кладбище, где была похоронена Анюта, там же были похоронены и все жертвы Чернобыля. Попрощаться с ней. Ее племянница прикрепила к кресту фотографию, которой даже я не знала. Анюта сфотографирована по грудь, улыбается, шею окружает кружевной воротничок. Мы с Ирочкой заплакали, а младший, Тема, озираясь вокруг, поволок нас к соседнему памятнику. Там надпись: «Забыть нельзя, вернуть невозможно». Ему всего восемь лет, но эти слова его пронзили.

Но это все будет потом, а пока, принимая Анюту, Толя передает мне из кухни селедочку с картошкой - на закуску, щавелевые щи с крапивой - ее любимое блюдо, а что было на второе - не помню.

Вдруг телефонный звонок. Толя подходит к телефону. Голос радостно-удивленный: «Да? - Поворачивается ко мне. - «Пингвин» прилетает в Москву в субботу заключать договор на «Тяжелый песок». Люда спрашивает: сумеем ли мы их принять в Переделкино?» Я киваю головой: «Сумеем». Надо только купить тарелки, рюмки, бокалы. Это не проблема.

Оказалось - проблема. Разлетелись с Толей в один магазин, в пятый, десятый, у нас в стране всегда с чем-нибудь проблема - то нет одного, то другого. Во всех магазинах одно и то же - сервизы только на шесть персон. Во-первых, на шесть персон мне мало. Во-вторых, зачем мне две супницы, две соусницы? Заезжаем в комиссионные, всюду дорогие сервизы - кузнецовские, не по нашим деньгам. Но зато купили там набор ножей и вилок, включая рыбные ножи и вилки и ножички для икры, рюмки, бокалы - уже повезло. Толя завез меня на работу, а сам поехал в Дом литераторов: заказал черную икру у директора ресторана.

Знаю, у кого могла бы попросить отличный сервиз - у Мирели, но они с Витей в Коктебеле. Звоню Гале Евтушенко: «Да ты что, у меня половина тарелок разбита. Сборные могу вам найти, но тебе же это не годится…» Да, не годится: нереспектабельно, не по возрасту, не по чину, англичане же не знают, что мы только-только начали жить вместе и у нас еще не было времени обзавестись хозяйством. «Странный дом, - подумают, - странные люди». Во время этого разговора входит в нашу комнату Ира Зинкина, наш музыкальный редактор, слышит мои стоны и говорит: «Танюшка, у меня есть парадный сервиз. Мы привезли из Китая». Я знаю, что они с мужем жили в Китае три года.