«Счастлива ты, Таня!»

Рассказ его был бесценным. Мы просидели у него часа два. В конце заговорили о детях Сталина. Толя поинтересовался Яковом. Его потрясающая интуиция подсказывала, что дело с Яковом не совсем чистое: не сам бросился на проволоку с током, не без распоряжения Сталина все происходило. Липец замялся, сказал, что «еще не все раскрыто», но разговор этот явно не хотел продолжать. «Остерегался», - сказал мне потом Толя.

Приехали домой, выпили по чашке кофе, чтобы не терять времени на обед, сели по разные стороны стола, как школьники, которые на контрольных загораживают от соседа рукой свой вариант, чтобы сосед не подсматривал, и стали записывать все, что помним. На первое место ставили то, что казалось каждому из нас самым интересным.

Для Толи было неожиданностью, что Сталин разрешил выписать ему по каталогу зубы из Берлина. Не важно, что сделал это по своей воле и по просьбе Липеца (в романе он Лип-ман) сам Товстуха, не испросив перед тем разрешения у Сталина. Но Рыбакова поразило то, что Сталин не разгневался по этому поводу. А где же пресловутая скромность в быту?

У меня же в первой фразе стояло другое: когда Липеца (Липмана) вызывали к пациенту, ему не сообщали имени того, кому нужна его помощь. Врач собирал свой чемодан, похожий на дорожный, где были все инструменты и подголовник, и, только увидев главного охранника пациента, понимал, что его везут к Молотову, Поскребышеву или Кагановичу.

Мы записали и все мелочи, отдельные фразы. «У вас руки более ласковые, чем у Шапиро», - сказал Сталин. Шапиро был предшественником Липеца.

Липец заранее устанавливал подголовник на кресле, что нравилось Сталину, он не любил, когда возились за его спиной.

В отличие от Шапиро Липец рассказывал, что он делает и почему надо это сделать. Показал Сталину вырванный зуб. Шапиро никогда ничего не объяснял и не показывал Сталину вырванных зубов.

«Он и зубы рвет, и зубы заговаривает», - слова Сталина о Липеце.

После вырванного зуба сказал Сталину: «Два часа ничего не есть и целый день не есть горячего».

135

Система Orphus

«Счастлива ты, Таня!»