«Но ты же мне сказал: «Как интересно!», когда мы ехали от Зои Ласточкиной и я тебе рассказала про Липеца. И я это приняла как руководство к действию, поскольку его сын будет ставить мне коронку и я буду бывать в их доме. Я со стариком договорилась на завтра, как же ты можешь так со мной поступать?!»

Гнев душит меня, но я не могу высказаться в полную силу: боюсь. Помню, как из-за незначительной ссоры со мной врачи уложили Рыбакова на три недели в постель с диагнозом «предынфарктное состояние». Это случилось, когда мы еще не жили вместе.

«Хорошо, - говорю, - я поеду к нему сама, извинюсь перед ним, скажу, что ты занят. Кстати, завтра ночевать в Переделкине не буду (это моя месть), у меня много работы на Пятницкой, переночую у Мирели или у Гали». И, не сказав ему «Спокойной ночи», ухожу в свою комнату. Плачу, конечно, от обиды.

Утром завтракаю одна, но вижу, что он одевается для поездки в город.

Заходит на кухню, разогревает себе чайник, говорит мне: «Я, Таня, с тобой поеду, но я поражен, насколько ты не ценишь мое время!»

Молчу, ничего не отвечаю, нет прощения ему в моей душе. Это я, оказывается, не ценю его время, когда сижу над рукописью до трех часов ночи!

Выезжаем. Толя садится рядом с шофером, я - сзади, за ним. Меня разбирает смех. Я и представить себе не могла, что и спина может выглядеть обиженной! Умора!

Коля наш к такой атмосфере не привык. Мы всегда ездим весело. Толя шутит, Коля смеется. Когда же мы с Колей вдвоем едем в город, то разгадываем, как правило, кроссворды. Он меня обштопывает в один момент: знает все спутники Юпитера или Марса…

Сейчас нервничает, рвет машину на светофорах. «Аккуратнее», - говорит ему Толя.

Квартира Липеца на улице Горького, в доме, где находился книжный магазин «Сотый», в этом доме жили Эрен-бург, режиссер Михаил Ромм со своей женой актрисой Еленой Кузьминой, я бывала у нее - она писала замечательные короткие рассказы о своей жизни в кино, и я их печатала в «Кругозоре». А потом из этих рассказов составилась книжка «О том, что помню».

Доктор Липец сам открыл нам дверь. В бархатной домашней куртке, в домашних тапочках, моложавый, подтянутый, радушно нам улыбнулся. Я познакомила его с Толей, он сказал несколько приветливых, комплиментарных слов в адрес Рыбакова и поставил три условия: никаких магнитофонов, никаких записей в блокнотах и третье - не называть его настоящую фамилию.