- Правильно сделала.

Ангелина обожала Винокурова. Говорила, что никогда не встречала такого умного, такого интересного собеседника. Могла слушать его часами.

Включаю снова пылесос: тороплюсь все закончить до приезда Толи.

А он тут как тут. Распахивает ногой дверь - руки заняты свертками. Выкладывает на стол пакет с раками, сигареты, две плитки шоколада для Темы.

- Миленькая моя, - говорит, - вы с Темой стоили мне тридцать пять рублей.

- Как тридцать пять? Только за сигареты ты должен был выложить тридцатку! А шоколад, а раки?! Официантка ошиблась в счете, ей придется заплатить из своего кармана.

Толя мрачнеет. Открывает записную книжку на букву «Р». «Ты сможешь завтра с ней встретиться?» - «Конечно, смогу, если ты останешься с Темой. В крайнем случае возьму его с собой. Он еще ни разу не ездил на электричке. Но учти: утром собирается к нам Шмеман, просил разрешения сфотографировать тебя и взять интервью. Он приезжал сегодня с женой. Поила их чаем. Звони в ресторан!»

Звонит. Спрашивает официантку, сколько он должен денег. Завтра днем она их получит. «Не огорчайтесь, - просит ее, - все будет в порядке».

А мне не терпится узнать: как ему Татьяна Аркадьевна? Можно ли с ней работать?

- Вполне, - отвечает. - Все шло как по маслу. Но комната маленькая, душновато. Даже сердце защемило в какой-то момент. Взял таблетку валидола - все прошло. Может быть, привыкну. Буду ездить в журнал через день.

Две недели живем спокойно. Давненько у нас так не бывало. И в эти блаженные дни получаем телеграмму от Шиллингера. Университеты Огайо, Индианы, где Рыбаков не был, приглашают нас в Америку на март-апрель 1987 года. К ним снова присоединяются Гарвард, Брин Мор колледж, школа Чоат-Розмари и так далее.

- Какая Америка, - говорит Толя, - когда идет работа в журнале?

- Никакой Америки! - вторю ему.

Рыбаков отсыпается, но все-таки каждый день гонит страницы следующей книги.

И маленький Тема не в обузу: ходит с нами в дальние прогулки, держится с достоинством, не жалуется на то, что устал. С ним в доме веселее.