- Моя мама очень добрая, - сообщает пятилетняя Ира знакомым, - она жадная только на раки.

Вот Саша, мой зять, звонит из автомата, возвращаясь с работы: «Татьяна Марковна, в гастрономе на Калужской есть раки. Купить?» У меня один ответ: «Обязательно! И побольше!»

И еще вспоминается эпизод. Мой день рождения. На белой скатерти большое блюдо с красными раками. Сама варила. Кое-где в клешнях застряли веточки укропа. Пиво в холодильнике.

Мы с Анютой расставляем посуду, наводим последний блеск. На магнитофоне крутится пленка с песнями Галича.

«Облака плывут, облака…»

Анюта моя застывает с ножами и вилками в руках.

- Танюшка, объясни мне, - просит, - чевой-то они плывут в этот Абакан?

- Да это память того человека, - говорю, - летит туда, где протрубил он в лагерях двадцать лет. Послушай еще раз.

Облака плывут в Абакан,

Не спеша плывут облака.

Им тепло небось, облакам,

А я продрог насквозь, на века!

Я подковой вмерз в санный след,

В лед, что я кайлом ковырял!

Ведь недаром я двадцать лет

Протрубил по тем лагерям…

- Поняла? - смотрю на нее.

- Ужасть, ужасть, - качает горестно головой, - что делали с людьми! - И без всякого перехода: - А тот, что поет, придет сегодня?

- Придет…

И вот звонок в дверь. Открываю. Галичи стоят на пороге. У Александра Аркадьевича (никогда не называла его Сашей - разница в возрасте) в руках гитара. У Ангелины - роскошный букет из белых гладиолусов.

В какие-то годы мы были очень дружны. Ходили вместе на кинофестивали в Дом литераторов, брали путевки в Малеевку на одни и те же сроки, просто созванивались, чтобы повидаться и поужинать вместе…

На следующее утро Анюта мне про Галичей: «Красивые, элегантные… А жена-то его, как села рядом с Женей, так и не сдвинулась с места».