Роджер улетел довольный. Стать редактором «Детей Арбата» - большая честь.

Пока мужа нет дома, записываю на отдельной странице, кто звонил. Список у Толи уже перевалил за сорок. Конецкий из Ленинграда:

- Хозяин где?

- Хозяин подписывает договор с американцами.

- Ладно, тебе скажу: нашлись у нас предприимчивые люди. Завели бизнес - дают журнал под паспорт на Две ночи и день. Берут пятерку. К ним очередь стоит.

- Вот молодцы, - смеюсь. - Может, мне пойти по их стопам? Съехать от Рыбакова, прихватить с собой пять журналов, брать по десятке. Сразу разбогатеем…

- Не торопись, - советует. - Выйдет книга, будешь брать по два червонца. И уже серьезно: - Скажи Рыбакову, впечатление от первой части в журнале еще сильнее, чем от рукописи. Очень страшно.

Приезжает на велосипеде почтальон Костя, заходит в дом, вываливает на стол груду писем: в почтовый ящик не поместились. Письма приходят и на московский адрес, и в журнал.

Толя, попрощавшись с Роджером, заехал на московскую квартиру. Звонит мне, у меня короткие гудки, занято и занято. Недоволен. «Потом объясню, - говорю, - что у тебя?» - «Таня, я сегодня был счастлив, как никогда! Заключили договор - наше дело сделано. Мы победили! С кем так долго говорила?» - «Татьяна Аркадьевна читала мне потрясающее письмо от читательницы. Она перешлет нам его. В Москве письма есть?» - «Семь штук». - «А тут - гора. Вечером посмотрим».

Завели пять папок. В одну складываем письма бывших репрессированных. (Много ценных сведений.) В другую идут письма детей репрессированных. На третьей фломастером написано: «Читательские». На четвертой - «Молодые». (Благодарность за сказанную правду.) В большом конверте - злобные и угрожающие. Такое тоже было. Рыбаков подсчитал: это процентов десять, не больше.

Вскрываем заказную бандероль. Пишет бывший прокурор из Мариуполя. Приводит несколько случаев из практики 37-38 годов. Каждая страница подписана. Толя мне: «Так следователи в тюрьме подписывали каждую страницу во время допроса».

Бандероль эта давно находится в архиве. Но одну историю никогда не забуду. В город пришло предписание: арестовать сто греков, обвинив их в шпионаже. Девяносто девять нашли. Нет сотого. Энкавэдэшники в штатском стоят на углу одной из улиц. Идет темноволосый человек на работу. Его хватают, запихивают в машину, везут в НКВД.

«Как фамилия?» - «Григорьев». - «Будешь Григопулос. Признавайся, гадина, шпионил?! Десять лет лагерей!» Когда началась реабилитация, написал этот бедняга письмо в прокуратуру. Долго искали Григорьева, не арестовывали такого! Наконец посмотрели дело Григопулоса, все выяснили, реабилитировали. К этим страницам было приложено письмо: «Уважаемый Анатолий Наумович! Может, эти записи пригодятся вам для вашей благородной работы. Буду рад». Подпись.