Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

В прошлом году Илюхин стоял вместе с первым штурманом Сазоновым. Сазонов разрешал давать Кате штурвал: она помогала ему составлять отчеты. Если Илюхин несет теперь вахту с отцом, то все пропало: отец никогда не пустит ее к рулю.

- Второй штурман новенький, - сказал Илюхин, обрывая зубами нитку.

- Как его фамилия?

- Сутырин Сергей Игнатьевич.

- Сергей Игнатьевич, - машинально повторила Катя.

Новый человек, кто его знает, может быть, и в рубку не пустит.

Они с Соней легли спать в каюте отца. К знакомому запаху табака, мокрого от дождя шинельного сукна и свежевыстиранного белья примешивался теперь запах выкрашенного дерева, который бывает на судне после ремонта. И Кате приятно на узкой жесткой койке под тонким, покусывающим тело шерстяным одеялом.

- Завтра увидишь настоящую Волгу, - сказала она.

- А здесь разве не настоящая? - удивилась Соня.

- Здесь тоже Волга, но там совсем другое. Там в три раза шире. А перед Куйбышевом начнутся Жигули - это так красиво, ты даже не представляешь себе. Перед Саратовом пойдут степи и совсем дикие берега.

- У тебя отец какой строгий, - сказала Соня, - я даже не думала. И все его боятся. Только и слышишь: «Капитан сказал…»

- У него характер обыкновенный, но он капитан! Если он чем-нибудь подорвет свой авторитет, то никакой дисциплины не будет.

Судно вздрогнуло. Затарахтела машина. На палубе раздались торопливые шаги и громкая команда: «Убрать носовую, убрать кормовую!»

- Отвал! - Катя поднялась на постели. - Соня, отвал! Одевайся быстро, выйдем.