Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

- Все из-за Барыкина, - снова услышала Катя голос отца. - Не в том дело, что разыгрывал, можно и посмеяться. Так ведь над чем? Заставлял человека работать впустую. Это уж никуда! Работа - дело святое, над этим насмехаться никак нельзя.

- Да уж натворил, - засмеялся Сутырин, - заставил поплавать.

- Конечно, и Екатерина моя не сахар, - сказал Воронин, - но девка справедливая. Этого от нее не отнимешь.

- Это так, - согласился Илюхин.

- Смелая! - Сутырин засмеялся своим добрым смехом.

У Кати сердце сжалось от благодарности и любви к этим людям, так хорошо думающим о ней.

- Еще более того простои эти проклятые в портах действуют, - сказал Илюхин, - ну прямо разлагают народ, и все тут. Хуже безделья для человека ничего нет.

- Все на это не свалишь, - возразил Воронин. - Надо было давно Кулагина на берег списать… Дело нетрудное… Нет, думаю: такому приткнуться не просто, опять в тюрьму попадет. Потому и не списывал - жалел. А жалости одной мало. Поговорить бы надо, найти к душе дорогу, а вот не умеем. Екатерина что, рубит по-молодому, так и спрос с нее какой - семнадцать лет. А мы тогда чухаемся, когда происшествие произошло.

Навстречу шел большой пассажирский пароход, освещенный огнями кают, палуб, ресторанов. Люди стояли, облокотившись о поручни, слышался их смех, звуки радиолы.

Пароход прошел, оставив на воде длинный волнистый след. И снова темные берега, огоньки бакенов, гудки пароходов. Звезды низко висят над землей. Далекая, неведомая жизнь… Что сделать, чтобы под этим голубым и звездным небом люди не страдали?

А пароход шел вперед, и белые гребни буруна длинными усами расходились от него в обе стороны, оставляя на воде пенистые полосы.