Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

Они не спорили, не пререкались, наоборот, соглашались друг с другом. Но это было лишь оболочкой: их интересы были диаметрально противоположны.

Леднев слушал Елисеева с неприязненным и критическим выражением лица, перебивал, старался сбить разными коварными вопросами - это была оболочка. Но когда Елисеев кончал свои объяснения, Леднев оборачивался к Косолапову и разводил руками: «Ничего не поделаешь. Я бы рад установить вину своих подчиненных и наказать их, но против фактов не попрешь». И это было уже сутью его поведения.

Точно то же самое делал и Косолапов, когда объяснения давал Кушнеров - маленький, толстенький брюнет в очках, с желчным выражением человека, который знает, что его все равно будут ругать: такова уж традиция - все сваливать на железнодорожников.

Хмуря седые лохматые брови, Елисеев вытащил из планшетки ведомость:

- Вот извольте полюбоваться, товарищ Косолапов, сколько раз ваша станция срывала нам подачу вагонов.

Косолапов просмотрел ведомость и предупредительно протянул ее Ледневу. Потом обернулся к Кушнерову: «Вот как вы работаете, товарищ Кушнеров!» - хотя отлично знал, что Кушнеров не виноват; ему управление дороги, то есть он же сам, Косолапов, недодает вагонов.

Тогда Кушнеров, в свою очередь, вытащил из записной книжки листок, в котором были записаны все случаи, когда порт срывал погрузку и выгрузку вагонов.

- Плохо работаете! - сказал Леднев Елисееву, хотя отлично знал, что это происходит из-за неравномерного движения флота, в чем виноват не Елисеев, а он сам, Леднев.

В этом дипломатическом разговоре Катя тоже нашла свою роль. Молчанием она предоставляла этим людям право решать ее судьбу.

Эта позиция, такая естественная в ее положении, была в то же время удобна и по отношению к Ледневу лично: официальной сдержанностью отгораживалась от его настойчивых взглядов.