Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

- Так ведь об том и говорим. Каждый, значит, должен на своем месте соответствовать.

- Вы вот чего, Максим Федорович, - Сутырин налил себе и старику водки, - давайте-ка будем за столом соответствовать, а в больших делах и без нас разберутся.

- И то верно, - согласился Максим Федорович, - и выпьем… Бурлацкое горло все прометет. А чарка вина прибавит ума. Ваше здоровье!

Эх, гулянье мое, гульянице мое,

До чего меня гулянье довело! -

начал Николай звучным тенором. И гулким басом Сергей подтянул:

Со полуночи до белой до зари

Нападают все богаты мужики,

Все богаты мужики, расстарые старики…

Их голоса сливались в один.

Запрягают тройку вороных коней,

Подкатили ко широкому двору… -

снова начал Николай, и Сутырин подтягивал:

Подхватили меня, молодца, с собой,

Повезли меня в Нижний городок,

Завезли меня в соседний кабачок…

И чудилось детство, вечер в деревне, закат, когда гонят с поля стадо и облако пыли движется по дороге. И последний шум улицы, звон ведер у колодца, скрипение журавля, и сваленные у избы бревна, на которых так хорошо сидеть вечером, кутаясь в отцовский пиджак и прислушиваясь к смеху и разговорам девушек и парней.

- Коля, Сережа, - просила Соня, - ну спойте еще что-нибудь, спойте.

Но Николай не любил похвал, не любил, когда его просили спеть еще. Наклонясь к Сутырину, сказал:

- Выдь, Сережа, в спальню. Разговор есть.