Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

- Ничего не помню, - говорил Леднев. - Одну минуточку, постой… - Он показал вниз, на маленькую уличку, под углом спускавшуюся к Кудьме: - На той улице наш дом?

- Нет! - Катя взяла его за локоть и повернула в противоположную сторону, где виднелась такая же отлого спускающаяся к берегу уличка. - Вон там вы жили. Видишь?

Они повернули на улицу, где стоял дом Екатерины Артамоновны. У калитки Катя увидела бабушку.

«Ждет почту», - подумала Катя и ускорила шаг, волнуясь, как всегда, когда приезжала в родной дом.

- Вот уж обрадовала так обрадовала! - Екатерина Артамоновна обняла и поцеловала внучку. - Совсем забыли старуху. Жду, жду, никак не дождусь. Вот уж радость-то, радость!

- Познакомься, бабушка, - сказала Катя громко: бабушка была глуховата.

Леднев протянул Екатерине Артамоновне руку, улыбаясь важной осанке старухи.

- Милости просим, милости просим, - говорила Екатерина Артамоновна, тяжело поднимаясь вслед за Катей и Ледневым по шаткой лестнице, заваленной всякой рухлядью. - Посидите, отдохните с дороги. Купались небось, закалялись? У нас тут летом хорошо. Зимой, конечно, глухомань, а летом - дача, из города приезжают.

Те же полутемные верхние комнаты с белым кафелем огромной печки и металлическими сетками от комаров на окнах, широкая деревянная кровать, бюро красного дерева, невесть когда и откуда появившееся в доме. И бабушка, постаревшая и располневшая, совсем седая, в темной кофте, выпущенной поверх широкой юбки.

- Посидите, отдохните, - говорила Екатерина Артамоновна, подвигая стулья к столу. - Сейчас самоварчик согрею, перекусите. У меня к случаю пироги, вчера пекла - как знала, что приедешь! Вы, - обратилась она к Ледневу, - снимайте жакет. Уморились, упарились небось по жаре-то.