Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

Проходя мимо витрин магазина «Динамо», Катя вспомнила, как в одну из прогулок на моторке они с Ледневым остановились возле дома отдыха. На площадке играли в волейбол, и они присоединились к играющим. Леднев был неловок, все время мазал. Катя старалась хорошо подать ему мяч, радовалась каждому его удачному удару.

Она помнила Леднева простым, человечным, обаятельным и жалела, что он бывал таким лишь тогда, когда это ни к чему не обязывало.

Соседка Кати по номеру Юлия Михайловна была работником детского издательства в Москве. Слыша ее густой, мужской бас, невозможно было поверить, что говорит женщина. На ее тумбочке громоздилась большая пепельница с узким отверстием, из которого торчали окурки. Возле кровати стояли комнатные туфли сорокового размера.

Если бы не безапелляционность суждений, вечное недовольство порядками в гостинице, обращение к горничной «послушайте, милочка» и раздражающая манера непрерывно чиркать о коробок спичками, которые у нее не зажигались, - Юлия Михайловна была бы славной женщиной.

- Заметьте, милая, - басила Юлия Михайловна, - настоящие женщины всегда неудачливы в семейной жизни, она мешает им проявить свои способности. Не дети, не семейные заботы, не домашние дела. Мешает муж. Он требует внимания к своей персоне. Свое дело он считает главным, ваше - второстепенным. Он подавляет вас морально, заставляет разделять свои взгляды на искусство, если вы работник искусства, на науку - если вы работник науки, на жизнь - если вы просто жена. Он превращает вас в некое свое подобие. И я оправдываю женщин, изменяющих своим мужьям.

Она с силой втыкала папиросу в пепельницу и потом, закуривая новую, долго чиркала спичкой по коробку. Катя с трудом удерживала смех.

- Да вы феминистка, Юлия Михайловна!

- Зачем приклеивать ярлыки? - морщилась Юлия Михайловна. - Возражайте по существу.