«Роман-воспоминание»

Рядом с шофером сидела Антонина Коптяева, моложавая, с несколько необычным бурятским лицом. Мы с Панферовым уселись сзади. Он был чем-то недоволен, что-то ей выговаривал, она не отвечала, ни разу не оглянулась.

- Видал? Как об стенку горох. Муж рюмку выпил. А какой мужчина не пьет, это глиста, а не мужчина. По-умному, видишь ли, разговаривает, интеллигент! Нет, ты напиши! Не какой-то там фельетон-клеветон, ты роман напиши! Рассуждать легко, это они умеют, критиканы! За это и нравятся нашим барынькам.

Коптяева по-прежнему сидела молча. В чем упрекал ее Панферов, каких интеллигентов-критиканов имел в виду, я не понял.

Большая дача, на фронтоне вырезанные из дерева аршинные буквы: «АНТОША» - в честь Антонины Коптяевой. Стены внутри увешаны картинами - в основном «передвижники», старинная мебель - богатый дом.

На столе бутылка водки, на закуску горячие беляши. Панферов ел с аппетитом, я мало - наелся сосисок в редакции. Как и в машине, Панферов продолжал ругать критиков, пишет о них пьесу, герой - критик Ермилов.

- Я его приложу, перевертыша… И нашим и вашим… Имя и фамилию ему придумал - Ермил Шилов. А? Все догадаются. И не придерешься, на личности не перехожу. Ермил Шилов - ищите, кто такой! В художественном произведении, Анатолий, имя герою надо выбирать звонкое, чтобы запоминался. Вот у Пушкина - Онегин, откуда такая фамилия? Река Онега. Ленский - река Лена. Чувствуешь?!

Постелили мне в небольшой комнате для гостей. Намаялся я за этот день, заснул мгновенно.

Разбудил меня Панферов часов в семь.

- Вставай, умывайся.

Позавтракали. Подавала прислуга. Коптяева к завтраку не вышла. У крыльца уже стояла машина. Сели. Проехали метров пятьсот. Стоп! Выходи!

Возле большого пустыря нас ожидал человек на длинных журавлиных ногах, в выцветшей, с орденскими планками гимнастерке. Панферов нас познакомил:

- Председатель поселкового совета, большая сила. Анатолий Рыбаков - знаменитый писатель. - Обвел рукой пустырь. - Видишь, Анатолий, этот участок будет твой. Съездишь в Калужскую область, дома там дешевые, срубы хорошие, калужские - они испокон веку плотники, купишь пятистенок, привезешь, поставишь тут дом, дачу заимеешь, будем соседями.

- Федор Иванович! Мне нужно заканчивать роман. Когда строиться?

- Роман - романом, дом - домом. Бери, не зевай, потом поздно будет.

- Пока не кончу роман, ни о какой даче не может быть и речи.

- Ах, так, Господа Бога, Христа… - он длинно и витиевато выругался. - Тут министры не могут участок получить, министры! Из писателей я здесь один, вот еще Михалков втерся, этот куда хочешь просунется. А ты кто? Ноль без палочки. Я из тебя человека делаю, а ты брыкаешься.

105