Анатолий Рыбаков «Роман-воспоминание»
Злые языки рассказывали, будто во время одного из таких запоев его вызывал Сталин. Не могли найти. Выйдя из запоя, Фадеев является к нему.
Сталин спрашивает:
- И сколько времени у вас это обычно продолжается?
- К сожалению, три недели, товарищ Сталин. Болезнь такая.
- А нельзя немножко сократить, укладываться в две недели? Подумайте.
За достоверность этого разговора не ручаюсь. Перед тем как встретиться с детскими писателями, Фадеев специально прочитал три детских книжки, о них и говорил:
- Эти книги не дают повода для дискуссии. Разговаривать можно о книге или статье, не соответствующей задачам, которые стоят перед детской литературой. На таком отрицательном примере можно заявить свою положительную позицию. Такие книги и статьи надо искать и представлять на суд общественности. Тогда-то и начинается настоящая литературная жизнь. А у вас все благостно, тихо, спокойно. С Михалкова какой спрос - он человек легкий, а вот товарищи Барто, Кассиль, Маршак - серьезные люди, однако боятся кого-то обидеть. А мы воспитываем молодежь, делаем большое партийное дело. Какие тут обиды?!
В такой деликатной форме поучал, как искать «идейного противника».
Разговор закончился, все разошлись, меня Фадеев попросил остаться.
- Анатолий Наумович, мне докладывали, что в ЦК партии вы отказались войти в состав редколлегии «Октября».
- Да, отказался.
- Вам следовало это сделать здесь, в Союзе.
- Меня никто не спрашивал. Я об этом ничего не знал.
- Это недоработка нашего аппарата. Но обнаружена эта недоработка из-за вашего отказа. Вы нас поставили в нелепое положение.
- Если бы я согласился, то поставил бы вас в более нелепое положение.
Он удивленно уставился на меня.
- Я - инвалид Отечественной войны, и у меня больное сердце. Врачи запретили мне любые нервные нагрузки, я бы не явился ни на одно заседание редколлегии, и в скором времени меня бы пришлось из нее вывести. Вам бы сказали: «Что же вы рекомендуете людей, не способных работать?»
Он смотрел на меня, не понимая, серьезно я говорю или издеваюсь над ним.
- Неубедительно. Среди нас нет абсолютно здоровых людей. Товарищи оказали вам высокое доверие, а вы их подвели.
- Я прошел войну, Александр Александрович, и никогда не подводил своих товарищей. В данном случае я тоже никого не подвел.
Встал, попрощался, вышел из кабинета, чувствуя на себе его взгляд.