В конце концов весть о смерти Сталина подтвердилась. Пошел слух, что он покончил жизнь самоубийством. Заключенные, более искушенные в политике, считали самоубийство маловероятным, но если такова была официальная версия, то оно и к лучшему. Крепла надежда, что всех узников его режима ждет освобождение.

Вскоре в их камеру перевели Зосю. Они обнялись, и Зоя спросила про Русланову.

- Наверно, ее уже освободили, - ответила Зося. - Во всяком случае, ей велели собрать вещи. Надзирательница, которая сказала об этом, была предельно вежлива. А потом Русланову увели. Я слышала, что ее муж, генерал, снова в чести, а это уже кое-что да значит.

Зоя рассмеялась.

- Зося, дорогая, откуда у тебя все эти новости? Тощая, кожа да кости, Зося изобразила соблазнительную позу:

- У меня свои каналы, Зоя. И не надо о них спрашивать.

- А что будет со всеми остальными? - спроси ла Зоя.

- Говорят, по тюрьме ходят какие-то начальники. Сегодня они в мужской зоне. Составляют какие-то списки. Освобождать будут в алфавитном порядке.

- Ну надо же, а я - Фёдорова, в самом конце алфавита, - тяжело вздохнула Зоя.

- Не вешай нос! - воскликнула Зося. - Конец алфавита ближе, чем двадцать пять лет.

ВИКТОРИЯ

Наверно, только русскому человеку дано понять, как формировался мой детский мир. Всеми презираемая, постоянно слышавшая отовсюду в свой адрес слова «враг народа», я при этом была настроена безмерно патриотически. Каждый день в школе, когда мы заводили песню, начинавшуюся словами: «Наш прадедушка, наш Сталин…», мой голос звучал громче всех. Я искренне верила, что он хороший, мудрый и добрый. Я искренне верила, что он мой прадедушка, и любила его.