Когда тело его доставили в Рим и выставили для торжественного прощания, толпа закричала: «Tiberius Tiberim!» («Тиберия в Тибр!») Подобное случалось в истории не раз. Так, когда несли гроб с телом короля Франции Людовика XIV — Короля-Солнца, то вслед за гробом летели проклятия и каменья. Когда умер король Фридрих Великий, то, как сообщает граф Мирабо, в прусской столице не был опечален никто; наоборот, все чувствовали облегчение.
Говоря о Тиберии, можно уверенно предположить, что в последние годы жизни его не то чтобы не любили, его прямо-таки ненавидели. Бессчетные доносы, преследования, процессы об оскорблении величия, проводимые сенатом и новым после падения Сеяна префектом претория, — все это творилось «именем Тиберия».
Но не только поэтому Тиберий вошел в историю как тиран и развратник. Недостаточно объяснить подобное и злобными воспоминаниями, оставленными Юлией Агриппиной. Правда, известно, что Тацит черпал сведения из этого источника, но вряд ли одно это заставило историка, хотя и сообщившего о Тиберий немало положительного, все-таки изобразить его как лицемерного и жестокого тирана. Нет, не записки Юлии повлияли на Тацита, они просто пришлись ему весьма кстати.
Корнелий Тацит родился около 58 года нашей эры. Когда он начал писать — а он являлся автором «Анналов», рассказывающих о событиях от смерти Августа (14 год) до 68 года, автором «Истории», описывающей события 69—96 годов, и «Германии», — с эпохой принципата давно было покончено. Калигула, преемник Тиберия, — представлявший себя новым Цезарем, Александром и богом одновременно — был убит преторианцами. Его преемник, Клавдий, был отравлен своей женой, Юлией Агриппиной, желавшей передать власть своему сыну от первого супружества, Нерону. А Нерону, самому совершившему множество убийств, пришлось покончить с собой. Да, мрачные времена описывал Тацит. Предваряя «Анналы», он обещал писать «sine ira et studio» («без гнева и пристрастия»).
Не только для одного Тиберия, но и для всей историографии слова Тацита «sine ira et studio» стали роковыми — к ним очень долго относились без тени сомнения. Тацит ловко спрятался за своим обещанием, и люди столетиями верили, что он его сдержал.