Из материалов дореволюционного следственного дела видно, что Каплан — старая политкаторжанка, с 1906 по март 1917 года заключенная в Мальцевской тюрьме в Восточной Сибири за изготовление, хранение и ношение взрывчатого вещества, полуслепая и полуглухая, с явно пораженной психикой, — вряд ли годилась на главную роль в покушении на Ленина, но была удобной подставной фигурой, поскольку, приехав в Москву в феврале 1918 года, она всем говорила о своем намерении убить Ленина «за измену социализму».

Специалистов удивило несовпадение отметки от пуль на пальто Ленина с местами его ранения. Когда же сравнили пули, извлеченные при операции Ленина в 1922 году и при бальзамировании тела вождя в 1924-м, выяснилось, что они были выпущены не из одного Пистолета. Из материалов следственного дела следует, что пистолетов было два: браунинг принес в ВЧК рабочий фабрики, слушавший выступление Ленина, через три дня после покушения; происхождение второго неизвестно. Более того, нет точных доказательств, что он вообще был.

Зинаида Легонькая, член РКП(б), участвовавшая в обыске Каплан в ночь на 31 августа 1918 года, письменно заявила, что обыск «был тщательный», но ничего существенного «обнаружено не было». Через год, в сентябре 1919 года, Легонькая «дополнила» свои прежние показания, утверждая, что в портфеле Каплан она обнаружила браунинг. Был ли он на самом деле?

Одна из последних экспертиз, исследовав сохранившийся браунинг и пули, попавшие в Ленина, пришла к выводу, что из двух пуль «одна выстрелена, вероятно, из этого пистолета. Установить, выстрелена ли из него вторая, не представляется возможным».

В последние годы исследователи пришли к заключению, что и опасность ранения Ленина, представленная в описаниях врачей той поры, была преувеличена: он самостоятельно поднялся по крутой лестнице на третий этаж и лег в постель. Через день, 1 сентября, те же врачи признали его состояние удовлетворительным, а еще через день вождь поднялся с постели.