Мейерхольд говорил, что основные трудности актерской игры состоят в том, что актер должен быть инициатором, руководителем, организатором материала и организуемым в свою очередь. Тот, кто распоряжается материалом, и сам материал находятся у актера, так сказать, в одном лице. Постоянное раздваивание представляет большие трудности. Возьмем «Отелло». Отелло душит Дездемону, и мастерство актера заключается в том, что актер, доходя до последнего предела, до последнего подъема, должен все время быть руководителем, должен владеть собой, чтобы на самом деле не задушить свою партнершу. Тут большие трудности. Актеру нужно «организовать» себя, руководить собой. Биомеханика открывает актеру путь к руководству своей игрой, к координации со зрительным залом и с партнерами, к пониманию выразительных возможностей мизансцен, движения, ракурсов и т. д.

Я не помню, чтобы Мейерхольд когда-либо недооценивал К. С. Станиславского. В понимании Мейерхольда Станиславский всегда был гениальным театральным режиссером, актером и руководителем. Но в начале своей послереволюционной деятельности Мейерхольд очень резко противопоставлял системе переживаний Станиславского свою систему биомеханики, противопоставлял крикливо, со свойственным тому времени футуристически-декларативным характером.

В дальнейшем он гораздо мягче относится к системе МХАТ, что отражается и в его постановках.

Защищая свою биомеханическую систему, Мейерхольд говорил: «Если я сел в положение опечаленного человека, то я могу опечалиться.