Михаил Козаков «Крушение империи»

- А разве обидно? - рассмеялся один из них, по виду - рабочий, средних лет, с высоким смуглым лбом и запорожскими темными усами, и лукаво подмигнул остальным.

- Не столько обидно, товарищ, сколько неверно…

- Но ведь ты же, Федулка, не марксист!

- Не всем же рождаться марксистами, Алеша. Правда? - спокойно усмехнулся, беря под защиту Федю, молодой круглолицый человек в очках, с наголо выбритой головой.

- Верно, товарищ Эдельштейн, - поддержал его «запорожец».

- Вы и есть Эдельштейн? - вскрикнул Федя, пожимая вновь ему руку. - Тот самый… без пяти минут смертник?

- Я и есть Эдельштейн, - спокойно смотрели на него светлокарие глаза из-за выпуклых стекол очков.

- Я так много слышал о вас. Ведь вы наш, университетский?

- Университетский.

Он, улыбаясь, показал пальцем на синие петлички своей тужурки. Вместо золоченых пуговиц с двуглавыми орлами на ней были какие-то плоские, обтянутые черной материей костяшки.

- Как я жалею, что мне не пришлось поджигать этот проклятый Косой Капонир! - восторженно смотрел Федя на недавнего «смертника». - Понимаешь, Алеша, ведь я в это время…

- Зря, между прочим, поджигали, - закуривая, сказал Эдельштейн. - Должен еще пригодиться. По крайней мере - в свое время.

- То есть? - посмотрел вопросительно Федя.

- Когда начнется настоящая рабочая революция, куда, товарищ Калмыков, прикажете размещать ее врагов?

- Это, я думаю, будет. Обязательно будет!