Михаил Козаков «Крушение империи»

Почему-то стала забавной одна мысль о том, что всесильная русская охранка, справившаяся с боевыми рядами революции, трусит, оказывается, перед еще более трусливыми и совсем беспомощными в политике, по его мнению, людьми, какими считал общественных деятелей типа Льва Карабаева.

Вот-те на! Пуганая ворона и куста боится… И, неизвестно отчего, он вспомнил вдруг не обоих Карабаевых, а самодовольно улыбающиеся, спрятанные за очки глаза красноречиво вздыхающего адвоката Левитана. «Видали такого… словометателя, ха-ха-ха!» - И Теплухин невольно рассмеялся.

- Неужели они опасны?! Нет… ну, о чем же тут разговаривать! Спите, господа хорошие, спокойно. Никаких таких «впечатлений» я вам не буду докладывать. Не собираюсь и не буду, - уже твердо и облегченно сказал он. - Ну, пора нам расстаться, - сделал он попытку встать, но в тот же момент почувствовал, что на этом беседа их не окончится, не может окончиться, - и он остался на месте, неловко заерзав на скамье.

- Не будете? - качнулось назад губонинское плечо и - застыло.

- Н-не хочу!

- Ах, Иван Митрофанович, Иван Митрофанович! Темперамента в вас много. Но, впрочем, ближе к делу! - оборвал Губонин себя и выпрямился на скамье. - Еще раз напомню вам: киевляне-то - ваших рук дело, а? Ведь «просвещенные, демократические» слюнтяи, если бы узнали, немедленно объявили бы вас предателем, - не так? Одну минуточку, Иван Митрофанович, - спокойней. Я не угрожаю. Я только помогаю вам проанализировать создавшееся положение. Далее: кое-кто имел бы полное основание считать вас виновником смерти близкого человека.

- Вы - убийцы, - глухо сказал Иван Митрофанович. - Я лично не знал никакого голубевского студента.