Михаил Козаков «Крушение империи»

Татьяна Аристарховна была недовольна. Ей хотелось бы видеть праздничную иллюминацию, а внешне получилось все как-то скучно и совсем уж без торжественности. Неужели же он, Жоржа, не мог этого предусмотреть?

Она искоса поглядывала на окружающих, и ей казалось, что одни из них сдержанно улыбаются, другие смотрят исподлобья, третьи только делают вид, что благодарны Георгию Павловичу. Да как они смеют не выказывать сейчас же, открыто своей признательности ему?!

Гневный, раздраженный взгляд Татьяны Аристарховны натолкнулся в этот момент на Теплухина.

Иван Митрофанович стоял в сторонке, спиной к ней, и разговаривал с каким-то молодым рабочим. И, словно почувствовав на себе ее острый и пристальный взгляд, Иван Митрофанович обернулся. Он не знал, что приобретает в эту минуту если не активного врага, то во всяком случае неприязнь и недружелюбие человека, со стороны которого эти чувства к себе считал бы менее всего возможными и заслуженными.

Но так случилось. Татьяне Аристарховне вдруг показалось, что эти развернутые, «расстегнутые» теплухинские губы еще не успели подобрать злой, насмешливой улыбки, которой, очевидно, отвечал на замечания своего собеседника: тот с серьезным выражением лица, сосредоточенно говорил о чем-то и время от времени протягивал руку то в сторону завода, то по направлению к новым домикам рабочих. «А он его еще разубеждает, - у-у, неблагодарный! - подумала Татьяна Аристарховна о Теплухине. - Зачем ему Жоржа протежирует? Вероятно, исподтишка еще настраивает против нас рабочих… Змея на груди!»

И уже никто бы сейчас не мог разубедить ее: она всегда и во всем доверяла только своему инстинкту, а на этот раз он явно вооружился против Ивана Митрофановича.

- Доказательства? - спросил Георгий Павлович жену, когда они сидели уже в экипаже, отвозившем их в город. Ну, что значит «впечатление», Таня? Ты сама говоришь, что не слышала, о чем он говорил с этим рабочим Токаревым. Так ведь?