Михаил Козаков «Крушение империи»

- Как же, как же, - озабоченно посмотрел Асикритов на поджидавшего лихача, дававшего прикурить пьяному Леониду. - К кому же вам еще в этот дом ходить… Как же, как же, - бессмысленно повторял он, не зная, как поскорей отвязаться от повстречавшихся. - Ну, спасибо. Будьте здоровы… Заходите… потолкуем: новости могут быть интересные… Еду! - решился он, наконец, и вскочил на подножку экипажа.

Лихач тронул с места.

- Удрал-таки, жулябия! - крикнул вслед студент и подхватил об руку застывшего на месте Ивана Митрофановича.

- Какой же я «коммерсант», в самом деле?! - вдруг желчно сказал тот, но студент пропустил мимо ушей его восклицание.

Черный, без крапинки, громадный жеребец в одну минуту домчал к Троицкому мосту и здесь только убавил скорость. Асикритов даже обрадовался этому. Черный рысак несся с шальной быстротой, и никто и ничто, казалось, не могло его остановить. И Фома Матвеевич с благодарностью посмотрел на широкозадого, с тяжелой мясистой спиной «лихача», когда тот, раздвинув локти в стороны, натянув вожжи, заставил жеребца пойти по мосту осторожной, выверенной рысью.

«Фу, хоть подумать можно!» сознался сам себе Фома Матвеевич и откинулся всем своим худеньким тельцем на спинку экипажа. Вихревая езда захватила его, лишив на минуту способности думать и следить за чем-либо другим. Он переставал даже чувствовать весомость своего тела: от усиленной беготни по приемным разных министерских учреждений, от голода (он вспомнил, что не удалось сегодня даже пообедать) и вот теперь из-за этой бешеной езды у Фомы Матвеевича закружилась голова. Думать, о чем хотелось, не удалось.