Михаил Козаков «Крушение империи»

- Ха-ха-ха! Спасибо, дорогой мой гувернер, - вскочил Губонин и убежал в ванную.

Он вышел оттуда с порозовевшими щеками, с еще влажной головой, которую растирал нежно, осторожно мягким мохнатым полотенцем и, не успев привести себя в порядок, закурил, не пользуясь, как обычно, мундштуком, быстро, истратив торопливо три спички одну за другой; и тотчас же, после двух затяжек, бросил дымящуюся папиросу не в пепельницу, а в какую-то попавшуюся на глаза пустую склянку, стоявшую на этажерке с книгами.

- Так ты говоришь, Пантелеюшка, чик - и преставился старик?! Хо-хо-хо… Может, и план у тебя есть, а?

«Совсем не о том думает. Ерза в теле!» - наблюдал его опытный Кандуша. Он вынул из скляночки папиросу, притушил ее в пепельнице-лодочке, стоявшей на письменном столе, взял из рук начальника полотенце, отнес его в ванную и, только возвратясь оттуда, ответил на заданный вопрос:

- Планы есть, да в коробочку надо влезть! И он трижды похлопал себя по лбу.

- Поговорим на свободе?

Он вопросительно посмотрел на присевшего к столу Губонина.

В конце третьей написанной на машинке страницы он мелким четким почерком, но с размаху, не примащивая руки, поставил свою фамилию, и верхний хвост заглавной буквы, описав овальную дугу, вобрал в нее, как в сачок, всю подпись. Он сложил бумагу и собирался уже спрятать ее в карман с бумажником, но внимательно и заботливо следивший за ним Кандуша, как всегда, оказался услужлив:

- В двух местах ручку вашу приложить надо, Вячеслав Сигизмундович… А вот рассеянны, стали, позволю заметить. Сказали - сами впишете, где пропуск велели оставить…

- Ах, черт… верно!