Михаил Козаков «Крушение империи»

- И не окончилось на сей раз… - как будто непроизвольно сделал ударение на последних словах Губонин.

- Да, да, вся эта компания сегодня будет выслана из столицы, а кое-кто и очень далеко. Будут перемены в штабе северо-западного: за попустительство!.. Князь и его офицеры отведают сухой туркестанский климат.

- А женщина? - спросил Губонин.

- Говорите прямо - Галаган?

- Вы не ошиблись.

- Она еще вчера отбыла.

- Куда?

- Я вижу, Вячек, вас очень интересует именно она - сознайтесь!

- У меня есть особые основания к тому. Я не скрою, что мой приход в значительной степени связан и с ее делом. Но об этом мы еще отдельно поговорим, - предупреждал Губонин.

- Она отправлена на родину, в деревню. Пусть посидит там до окончания войны! Было бы хуже с ней, если бы не неожиданное заступничество.

- Вот как?.. Простите, Александр, а это установлено, что именно она раздобыла для капитана Мамыкина записку Григория, послужившую фрондерам пропуском?

- Вам известно, дорогой Вячек, я имею дело только с проверенными фактами! - тише обычного сказал генерал-майор. - Но погодите вы все о делах… Не мешает нам с вами, Вячек, облегчить нашу боль, - правда ведь?

Это была всегдашняя его игра слов: «боль» - любимый напиток Александра Филипповича, который приготовлял сам, радушно угощая им своих друзей.

- Как раз адмиральский час: пора закусить. Прошу вас, дорогой Вячек… - пропустил он вперед Губонина, и оба узеньким коридором прошли в квартиру Александра Филипповича.