Михаил Козаков «Крушение империи»

Однако оба - и Сергей Леонидович и Бендер - были рады неожиданной форме расправы. Во-первых, - рассуждал Бендер, - пока мы еще в Питере и можем восстановить связь с организацией. Во-вторых, - дополнял его Сергей Леонидович, - мы уже не в тюрьме, мы не так скованы в своих поступках. В-третьих, - решали они, - будем вести партийную работу и в этой, новой обстановке, по-разному приноравливаясь к ней. А что касается уготовленной для них немецкой пули - то она может и промахнуться, не правда ли?..

Иногда им становилось даже весело, а с того дня, как получена была - так неожиданно - первая весть от товарищей, оба повеселели еще больше.

Случилось это так.

В полдень Яша Бендер подошел к забору, по ту сторону которого размещались уличные торговки, чьи выкликанья так хорошо имитировал унтер-офицер Ларик. В нескольких местах казарменной изгороди не хватало досок, и в образовавшиеся отверстия высовывались солдаты, подзывая к себе баб с корзинками.

Крендели, маковики, пряники и конфеты, сваренные из патоки, - на все это лакомка Бендер тратил скудные остатки своих денежных средств. Но теперь привлекало его не сладкое, а возможность таким путем завязать связь с волей.

- Подходи! - крикнул он, просунув голову в дыру забора, и тотчас же несколько корзинщиц бросились на его зов.

Чтобы выиграть время, он начинал каждый раз торговаться, тем паче что цены на сладости меняли здесь часто и, казалось ему, очень произвольно. Он вел торг одновременно со всеми торговками и в разноголосице их обычных возражений и сетований на теперешнюю жизнь услышал вдруг знакомый, в первую минуту непонятно-знакомый, женский голос:

- Эх, чиновник, чиновник!.. Бери у меня: я уступлю. «Чиновник»? Ведь так шутя называл его Андрей Громов за

упрямо взбитый рыжий хохол на голове. Окорнали теперь голову…