Михаил Козаков «Крушение империи»

- Да что вы?! - готов был подскочить на стуле Сергей Леонидович.

- Он и есть. Почти с поличным.

- Да не может это быть!

- Не может, не может!.. - передразнил сердито Громов, и его горбатое адамово яблоко на узеньком горле заходило - вверх-вниз - как маленький поршень.

Низенький, уродливый человек с кривым, рассеченным носом, с умными черными глазами, вжигавшимися в собеседника, встал теперь в памяти Ваулина.

Черномазов?.. Страстное острое «перо ПК», как называли его многие, партийный организатор в страховых кассах… Мирон Черномазов и охранка - чудовищно!

Если бы не такой человек, как Громов, сказал это, - Сергей Леонидович отказался бы поверить.

- Как же это? - требовал он подробностей, но стук в дверь помешал их сегодня выяснить.

В комнату вошел молодой человек в темном ватнике чуть пониже колен и суконной круглой шапке, отороченной облезлым дешевым мехом. На плечах и на шапке лежали быстро тающие хлонья снега. Он выпал за то время, покуда Ваулин и Андрей Петрович сидели в доме.

Хозяин квартиры дружелюбно кивнул своему старому знакомому и с нескрываемым любопытством, но без удивления посмотрел на Сергея Леонидовича.

- Будьте, как говорится, знакомы, - сказал Громов. - Это и есть Ваня, а это…

- Кудрик! - поспешил назваться Сергей Леонидович.

- Кудрик, Леонтий Иосифович! - выдержал «экзамена Громов. - Твой это, Ваня, постоялец. Прошу любить и жаловать.