Михаил Козаков «Крушение империи»

Было темно. «Спит…» - подумал Сергей Леонидович.

- Кто это? - раздался голос приподнявшейся на постели Екатерины Львовны.

- Не беспокойтесь… Я, Шура.

- А что случилось?

- Не беспокойтесь… хорошее, хорошее, Екатерина Львовна. Девушка, не зажигая света, на цыпочках шагнула к ее

кровати и нагнулась к старухе:

- Все хорошо… хорошо, я вам говорю! Только не волнуйтесь, дорогая… только не волнуйтесь, Екатерина Львовна.

- Да вы так говорите, Шурочка, да и сами волнуетесь, что мне хоть с кровати вскакивай! В чем дело?

- Хорошие известия от вашего сына!

- Еще новые? Через Иринку? Разве после этого дня видели Иринку… когда ж это?

- Я самого его видела! - шла Шура к цели «на рессорах», чтобы сразу не огорошить старуху. - И вы можете.

- Да зажги ты свет, ради бога! - перешла на «ты» вдруг Екатерина Львовна от охватившего ее волнения и радости. - Где же он… где Сережа? Ну, как же это так - а?.. Сереженька, боже ты мой! - шепотом сказала она горячо.

Вспыхнул свет, и она увидела сына.

Она протянула к нему руки, и Сергей Леонидович схватил их и дважды поцеловал мать в губы, в щеку.

- Я на минутку только, на одну минутку к вам… - шептал он, легко присаживаясь на кровать. - Соскучился уж больно! - сознался Ваулин. - Потянуло… и все тут!

- Ой, как хорошо, как хорошо! - присела перед ним на корточки Шура.