Михаил Козаков «Крушение империи»

- Здесь будет жить одна дама, - глухо произнес Федя, откашливаясь горлом, ища свой естественный голос. - К ее приходу надо, понимаете, все оборудовать здесь как следует.

- Зараз усе будэ зроблено, - пообещала коридорная и, наладив печку, пошла за постельным бельем и скатертной на стол.

«Но где же Людмила! - посматривал он каждые три минуты на часы. - Пора было бы прийти, кажется…» - укорял ее Федя.

Заслышав шаги в коридоре, он быстро накинул на себя шинель, застегнул ее на все пуговицы, - принял вид человека, который сам только что зашел сюда и не успел освоиться.

Но шаги обманули: это прошли мимо дверей какие-то постояльцы гостиницы, и кое-кто из них кричал «Фросю»: так звали, вероятно, - сообразил Федя, - украинку с курносым смазливым личиком.

Через пять минут раздались новые шаги, и Федя опять насторожился, и не зря: они остановились у его двери, потом чья-то рука потянула ее на себя, и в комнату вошла хромающая, переваливающаяся набок, как ямщицкий калмыковский староста Евлампий, госпожа Флантикова, а за ней - знакомая уже Феде коридорная служанка с подушками, простынями и одеялом.

- Вот как? - сказала госпожа Флантикова. - Вы настоящий паж, господин студент. Вашей дамы еще нет, а вы уже на часах!

«Да, она сейчас должна быть», - успокаивал себя Федя и делал безразличное лицо.

- Через минуту все будет готово. Фрося, постели аккуратненько, застегни пуговочки на наволочке. Нет, дай лучше я сама сделаю, - распоряжалась хозяйка гостиницы. - Пепельницу сюда принеси: видишь, господин студент курит!

- Хиба он тоже тут будут жить? - стрельнула глазами украинка.