Михаил Козаков «Крушение империи»

По красной дорожке, проложенной вдоль узкого длинного коридора, в министерский павильон провели под конвоем насупленного и злого, с пунцовыми ушами Щегловитова, рыхлого, тяжело ступавшего, белого как мел Штюрмера, бывшего министра торговли князя Шаховского, генералов охранки, командующего округом Хабалова, градоначальника Балка, бывшего министра внутренних дел Маклакова. Один ус его был закручен кверху, как всегда, другой теперь опущен вниз: рот казался кривым, судорожно сдвинутым вбок.

В приемной комнате бывший министр, опустившись на стул, стал шарить глазами по сторонам.

- Чего вы ищете? - полюбопытствовал один из конвоиров, солдат.

- О, если бы мне дали револьвер… я застрелился бы!

- На! - протянул ему свой «бульдог» стоявший тут же старик рабочий.

- Нет, нет… не убивайте, господь с вами! - испуганно отмахнулся под громкий хохот «самоубийца».

Стоявшие в карауле солдаты с любопытством рассматривали своих узников, размещенных в трех комнатах: ослепительные генеральские погоны, кресты и медали на груди, розовые и белые лысины, еще сохранившие запах вчерашних духов…

Мертвая маска штюрмеровского лица откинута в сторону соседа - Горемыкина. Длинная - узким прямоугольником - штюрмеровская борода кажется неживой, нацепленной. Больная, подагрическая нога требует, как всегда, подставки, - сидя в кресле, он вытянул и положил ногу на стул, часть которого услужливо уступил второй сосед - тощий, инфантильный старичок, генерал Марков-Финляндский.

Этот генерал, могло показаться, мало интересуется приходом новых людей: он только на минуту устремляет взор на входящих и сейчас же, как бы дорожа каждой минутой, продолжает исписывать карандашом лежащие перед ним на столе листки бумаги. Впрочем, этим заняты неизвестно с какой целью и другие арестованные.