Романтичная и постоянно витающая в облаках Вика предложила отправить ему письмо.

- Куда же мы отправим? - заволновалась Вера. - Москва, Сереже Латышеву? Это же «на деревню дедушке» получается.

- Ну, почему? Можно на киностудию «Мосфильм» послать, а можно в этот твой «Советский экран». Пишут же куда-то поклонники артистам. «Здравствуй, дорогой Сережа! - Вика на секунду задумалась. - Пишут тебе…»

- … Фролова, Светлова и Казначеева, три глупых дуры, которые втрескались в тебя в прошлом году, семь раз ходили в кино и еще двадцать семь раз пойдем, да? - неожиданно зло оборвала подругу Галя.

- Ты чего это, как с цепи сорвалась? - обиделась Вика.

- А то, что нужны мы ему, как собаке пятая нога! Он этих писем, небось, мешками получает. Ну, пошлем мы письмо, и что? Да он, может, и читать-то не будет, может, ему до смерти надоели все эти глупые девки, которые в него вот так, как мы, втюрились. Вы как хотите, а я в этом вашем дурацком письме участвовать не буду. На фиг надо, чтоб он надо мной смеялся!

Вера с Викой были ошеломлены Галкиным пылким монологом и возразить не посмели. После Вера долго думала и пришла к выводу, что, как это ни печально, Галя права. Действительно, что толку в этом письме? На смех только себя выставлять.

Осознание полной, абсолютной недосягаемости любимого героя обострило любовь к нему еще сильнее, и Вера поняла: хотя ей всего только двенадцать лет, она любит, как взрослая. Она не сомневалась, что взрослые должны чувствовать все именно так.

Первой из «обоймы» Сережиных фанаток выпала Галка Казначеева, которая в восьмом классе весьма серьезно (с ревностью и слезами в подушку) увлеклась не кем-нибудь, а секретарем школьного комитета комсомола Славой Квасницким. За глаза все звали его просто Квас. На комсомольских собраниях Квас эмоционально зачитывал доклады о проделанной работе, насыщенные пафосом и высокопарными фразами, прорабатывал нерадивых комсомольцев, гневно осуждая их за «двойки» и плохое поведение, сверкал глазами и артистично жестикулировал правой рукой, воображая себя, наверное, не иначе как самим Владимиром Ильичем на броневике, а на переменах травил не очень приличные анекдоты и курил с ребятами за школьным гаражом. Вера презирала его и называла - «юноша бледный со взором горящим».

3