Сергей Граховский «Рудобельская республика»

Армии и вместе с рудобельскими партизанами освобождает целые волости и города, а с часу на час будет и здесь. Люди ждали освободителей, из деревень по одному, по два исчезали мужчины.

Белопольское командование встревожилось: откуда появилась красная конница? Может, из этой опасной полесской зоны начнется планомерное наступление красных? По тому, что рассказывали бежавшие из Поречья легионеры, трудно было что-либо понять: у страха глаза велики — и ложка лопатой кажется.

Полетели тревожные телеграммы в Бобруйск и в Минск. Ответом на них были новые части уланов и пехоты, полевая жандармерия и артиллеристы. Они останавливались в Глусске. Заходили в хаты по три, по пять человек, выгоняли хозяев из горницы, занимали хозяйские постели, наваливали в углах целые горы амуниции и седел. Все местечко пропахло лошадиным потом и дымом походных кухонь.

Снятые с фронта части отъедались и отсыпались перед походом на Рудобелку. В местечко приезжали на расписных возках дебелые шляхтянки в длинных шубах с рыжими лисьими воротниками, в высоких ботинках на пуговицах и до утра плясали с офицерами мазурки и полонезы, играли в фанты с поцелуями, старались разговаривать «по-польскему», хотя их болтовню варшавяне и познанцы понимали только с пятого на десятое.

А Иван Мозалевский с сапожным инструментом снова пошел по селам. Теперь он ломал голову, как проскочить в Рудобелку, чтобы передать своим, какие силы стянули на подступах к партизанскому краю белополяки. На одном из хуторов он встретил Марыльку, Соловьеву сестру.

5

Целый месяц с остатками батальона Александр Соловей маршировал по улицам маленькой Сычевки. Днем красноармейцы кололи штыками мешки с соломой, стреляли по мишеням, а вечером штопали гимнастерки и шинели, густо подбивали подошвы гвоздями и пели песни — латышские,