Вернулся Виктор, сел в машину, закурил, включил двигатель, медленно тронул от обочины тротуара на проезжую часть улицы. И молчал, глядя вперед.

- Что ты молчишь, как истукан? - нервно спросила Катя. - Ты позвонил или нет?

- Она тоже умерла… - ответил Виктор. - В позапрошлом году.

- О. Боже… - Катя закрыла лицо руками и долго так сидела, наклонив голову.

- У тебя двушки есть? - после долгой паузы спросил Виктор. - А то у меня всего одна была. Будем звонить остальным подругам.

Катя отняла руки от лица, порылась в кожаной сумочке, нашла несколько двухкопеечных монет, протянула их на ладони Виктору.

- А вдруг остальные тоже… умерли? - тихо спросила Катя. - Ведь они все были очень старые…

- Вполне может быть, - сухо ответил Виктор. - В принципе, мне и сейчас уже ясно, как Божий день.

- Что? - спросила Катя, не дожидаясь пояснений.

- Что эти Божьи одуванчики к убийству твоей матери, конечно же, не имеют отношения.

- Зачем же ты тогда хочешь звонить?

- Просто, чтобы узнать, живы они или нет? ты знаешь, я когда эту дурацкую карту на стене увидел, со звездочками, мне даже страшно стало, честное слово… Вроде, знал про это все… читал, слышал, видел… но вот когда на карту нашей великой родины посмотрел - сколько там этих звездочек, черт, прямо рои пчелиные! Сволочи, ублюдки, морды позорные, паскуды, нелюдь… - злобно ругался Виктор и, сощурившись, смотрел вперед. Окурок сигареты дымился в углу рта, - твари…

- Кто? - спросила Катя.

- Все… - он опустил боковое стекло, выплюнул окурок, добавил тяжело: - Нет нам прощения и не будет… В этой стране - все преступники…

- И все - жертвы… - с печальной улыбкой проговорила Катя.