Виктор не ответил, увидел впереди у стены дома телефонную будку, направил машину к обочине тротуара. Сзади резко засигналили - оказывается, он «подрезал» идущую в другом ряду и сзади темно-синюю «девятку». Виктор испуганно шарахнулся влево, шепотом ругнувшись, пропустил вперед темно-синюю «девятку». Водитель, проезжая мимо, погрозил Виктору кулаком. Наконец, он прижался к обочине, выключил двигатель, молча выбрался из машины. Катя протянула ему записную книжку, назвала имена и фамилии еще двух подруг матери. Виктор выслушал, усмехнулся:

- Ты думаешь, я запомню? Лучше перепиши, - он вернул ей книжку и клочок бумаги, на котором уже был записан один телефон.

Катя долго переписывала, устроив бумажку на сумочке, а сумочку на коленях. Даже кончик языка высунула от усердия. Виктор увидел этот кончик языка, усмехнулся. Катя закончила писать, отдала клочок бумаги Виктору - там было записано шесть новых фамилий.

- Ого! - сказал Виктор, отметив с удивлением, что некоторые буквы в словах она писала латинским шрифтом вместо арабского. - ТУ совсем иностранка стала, матушка.

- Почему? - удивилась Катя.

Виктор молча показал ей латинские буквы. Катя всплеснула руками, смутилась:

- Ой, как нехорошо! Машинально, понимаешь?

- Понимаю. - улыбнулся Виктор и ушел, захлопнул дверцу.

Опять Катя ждала его, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза. Она уже сожалела, что затеяла эти поиски подруг матери, эти звонки по телефону… Не надо, не надо ворошить прошлое, пусть оно спокойно спит в твоей памяти, иначе оно проснется, завладеет всем твоим существом и начнет корежить и ломать твою нынешнюю жизнь, отравлять каждый час твоего существования, и радости превратятся в печали, и не будет отдыха измученной душе. Зря она послушалась Виктора, зря… Его эти горести сильно не трогают, он делает это больше из настырного интереса, из желания узнать правду. Но разве не те же чувства двигают ею? Хотя, что особенного произойдет, если она узнает правду? Ну, например, ее подозрения подтвердятся и она убедится, что ее мать убили агенты